Раннее творчество Леонида Андреева: своеобразие художественного метода

Личность Леонида Андреева – одна из наиболее противоречивых в отечественном литературном процессе рубежа ХIХ – начала ХХ века.
Традиционно в литературоведении принято различать ранний, «реалистический» и зрелый период творчества писателя, «стремящийся к модернизму». Однако, следует отметить, что первые литературные опыты писателя отличались стилистическим разнообразием. Так, уже в 1890-х годах, Андреев написал сказку «Оро», родственную модернистской прозы, о двух падших ангелах, парящих в «космосе над звездами». Кроме того, в начале 900-х писатель создавал как сюжеты реалистической направленности (не без оглядки на натуральную школу, например, «В холоде и золоте» (1892)), так и протоэкспрессионистские зарисовки. К этому же времени относятся произведения, которые привнесли в репутацию писателя оттенки «чрезмерности», «извращенности», «болезненности». То, что отмечали в ранних рассказах Андреева как «декадентскую червоточину» его первые критики (Н.К. Михайловский, А.М. Скабичевский), со временем лишь становилось более явным.

Судя по юношеским дневникам Андреева, молодой автор был весьма увлечен романом П. Бурже «Ученик» (1889), в котором позитивная философия становится предметом развенчания. Как наглядно показано М.В. Козьменко, это произведение в последующем оказало приметное влияние на характерологию писателя (определив, в частности, мотивы двойничества, самонаблюдения) и определило влечение к интеллектуально-психологическим коллизиям и эксперименту как центральной интриге.

О включенности Андреева в традицию позитивизма говорит и его устойчивое внимание к похожей литературе во взрослые годы. Так, установлено, что в собственной библиотеке писателя сберегались как труды Ч. Дарвина, так и исследования о нем из серии «ЖЗЛ», а помимо того – огромное количество известных книжек из данной же серии о жизни ученых, в том числе и позитивистов (о Л. Пастере, К. Линнее, О. Конте, Ж. Кювье, Ч. Лайелле и др.).

Изображая, зачастую на грани кича, домашние сцены, секреты, ссоры, выявляя потаенное, скрытое в ежедневном, домашнем, комбинируя криминально-патологическую интригу с метафизичностью, интеллектуализмом, Андреев нередко оценивался современниками как «писатель обыденности», в духе натурализма, с его вниманием к общественным девиациям, задачам наследственности, семьи, брака и физиологии. На всех этапах творчества писатель был обращен к фактам жизни, о чем говорит и его профессиональная деятельность в журналистике (как раннего, «курьерского» времени, так и позднего, связанного с редакторством в «Русской воле»), и «чуткость» на текущие события – от частного варианта из газетной хроники до событий общероссийского масштаба (войн, революций). «Журнализм» стал устойчивым элементом его литературной репутации, удивительно сочетавшей в самом себе и направленность к злободневному, и универсализм.
Андреевские рассказы «Бездна» и «В тумане» почти всеми были откровенно восприняты в русле натуралистической традиции – как еще одна попытка литературы оголить ранее табуированные, социально-биологические в собственной базе пороки воспитания.
Многие произведения Андреева вписываются в контексты, далекие от литературы – медицинские, психопатологические, педагогические, философские, социологические, религиозные. Это «прочтение» Андреева было продиктовано самой эпохой, которая декларируется во всем, начиная со структуры журнала.

В литературоведении конца ХХ века усматривается типологическая близость творческих методов Л. Андреева и раннего В. Маяковского в связи с их эстетической приверженностью экспрессионизму, который не оформился в русской литературе в отдельное направление, однако отразил новый – кризисный тип художественного сознания. Это трагическое сознание, характеризующееся крайним иррационализмом и крайней эмоциональностью, было порождено дегуманизацией общества и крахом гуманистической системы ценностей, которая на протяжении нескольких столетий также была самой общей основой европейской культуры.